Я много лет была мамой. Мамой Потеряшек. И еще немного главным детектором. Это было гораздо веселее.
Я носилась с животными и людьми, всех объединяла и все связывала. Я могла заменить любого куратора на любом этапе. Я научилась лечить болезни и выхаживать травмированных животных. Я мечтала о нашем приюте и о том, что однажды волонтеров будет больше, чем животных, которые в нас нуждаются.
Я умела задвигать личную жизнь и в ночи ехать отскребать от дороги очередного котика. Или тащить домой агрессивного пса с переломами. Или скрывать от мужа, сколько кошек живет у нас дома, потому что "они все равно все прячутся, какая разница, сколько их".
Я ловила диких собак и кошек. И адаптировала их к нормальной жизни. Я вывела кучу своих схем: по лечению, обработке животных и помещений, по содержанию и адаптации. И лечить я могла десяток больных сразу. И у себя дома, да. И содержать в одном помещении 100 кошек одновременно - тоже умела.
Я находила друзей. И теряла их.
Я много общалась с девчонками, вместе мы учились находить общий язык с животными, с желающими взять или отдать кошку или собаку, с другими волонтерами и кураторами, с недовольными и мимокрокодилами. Учились разруливать проблемы и конфликты, успешно взаимодействовать и справляться со стрессом. Я десятки раз сталкивалась с выгоранием, когда понимала, что человека надо отпустить, потому что без фонда ему будет лучше.
Мои девочки уходили из фонда, а я оставалась, потому что "ты Здорнова, это твое дело, ты не можешь уйти".
И я не могла. В коляске старшего сына я развозила кошек на передержки. Его первое слово было "мама", а второе - "киса". Когда он подрос, то умел держать собачке лапку так, чтобы капельница капала. Моя дочь в свои 2-3 года приручала и адаптировала диких котят.
А потом сложная третья беременность. Пандемия. 10 клеток с больными кошками дома. Новорожденный сын, с которым в день выписки из роддома мы загремели на скорой в больницу. И выжженная пустыня в душе.
А потом девочки поссорились. А я не пошла их мирить и уговаривать. Я вдруг поняла, что мне все равно. Я поняла, что больше так не могу. Что не хочу быть жилеткой и унитазом, куда спускают весь негатив. Я хочу смотреть на море и улыбаться солнцу, а не думать, где взять кураторов, куда разместить травму, и как связать людей, чтобы все работало.
Всё
